Существует ли литургическое пение? Доклад и дискуссия на III съезде любителей знаменного пения организованным обществом любителей древнерусского (церковного) пения во имя святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси (РПЦ МП). От редакции "Современного Древлеправославия" добавим, что подобная постановка вопроса со стороны староверов вызвало КРАЙНЕ негативную реакцию со стороны т.н. "дюбителей древнерусского знаменного пения", иначе реакцию сих господ можно назвать как беснования. Автору статьи практически не давали выступить. В целом дисскусия открыла ИСТИННОЕ лицо т.н. "любителей древнерусского знаменного пения". Доклад, подготовленный к съезду любителей знаменного пения, имеет определенную предысторию. Само бытование знаменного пения в лоне господствующего вероисповедания отнюдь не ново. С легкой руки митрополита Платона, допустившего появление единоверия, старинные роспевы вновь зазвучали в стенах синодальных храмов. Единоверцы уделяли существенное внимание знаменному пения - проводили представительные съезды, печатали литературу, готовили певческие сборники. Единоверческое знаменное пение должно было быть вполне конкурентоспособным древлеправославному пению, звучавшему в старообрядческих церквях. Сегодня, спустя 200 лет после возобновления употребления знаменного пения в храмах новообрядческой церкви ситуация с ним выглядит неоднозначно. Во-первых, существенно сократилась численность современных “знаменщиков”. На заседаниях минувшего III съезда любителей знаменного пения присутствовало не более 30-40 человек. Во-вторых, резко поменялся вектор развития знаменного движения. Если до революции ставился вопрос о качестве знаменного пения, о его соответствии древнерусским традициям, о гармоничном бытовании знаменного пения в единоверческом “старообрядном” богослужении, то сегодня приоритеты иные. Взят курс на создание синтетического пения и эклектичного богослужения. Все последние издания знаменного пения переведены на новые послераскольные тексты и новообрядные чины, в богослужении современных “знаменщиков” причудливо переплетаются самые разные, порой несовместимые богослужебные и музыкальные традиции, языки и стили. В принципе, незачем спорить с этими новаторскими экспериментами. Создание новых музыкальных стилей и направлений важная черта современного мирового искусства, а постоянная модификация религиозных обрядов – неизменная сторона некоторых религиозных объединений. Однако, сомнение вызывает другое. Реформаторы знаменного пения не хотят признавать себя таковыми и выступают от имени древнерусской и старообрядческой культуры, вводя в заблуждение людей искренне стремящихся к истокам древней церковности, как и все остальное общество. В подготовленном докладе сделана попытка выявить различия между, собственно говоря, литургическим пением и другими видами музыки, а также обнаружить связь между церковным пением и прочими составными частями литургического пространства. В сообщении преднамеренно опущены вопросы частностей богослужения и разновидностей знаменного роспева. Также полностью игнорируется конфессиональная составляющая вопроса. В качестве критических примеров взяты случаи из реальной церковной жизни. Поскольку доклад готовился для новообрядческой аудитории, особое внимание уделено тому, чтобы основные оценки церковной практики РПЦ МП соответствовали позиции ее священноначалия. В частности использованы выступления патриарха Алексия о недопустимости обливательного крещения и мнения представителей священноначалия осуждающее богослужебную эклектику из древлеправославных и новообрядческих элементов. (Большинство участников съезда, кстати, были категорически не согласны с такой позицией и отстаивали допустимость богослужебной эклектики). Ниже дан текст доклада и наиболее значимые реплики участников III съезда любителей знаменного пения.

Уважаемые участники III съезда любителей знаменного пения. Хотелось сказать несколько слов о бытии знаменного пения в Церкви и взаимосвязи знаменного пения с остальными элементами православного литургического пространства. Во-первых, отмечу, что распространенная сегодня искусствоведческая точка зрения на знаменное пение не вполне соответствует его подлинному назначению и смыслу. С христианской, церковной позиции знаменное пение не является разновидностью богослужебного пения. Знаменное пение есть единственно возможное богослужебное, единственное истинное по своей природе литургическое пение. Это, конечно, не говорит об обязательной культурной идентичности литургического пения разных народов. Родственные знаменному пению восточное монодическое пение или западный грегорианский унисон также имеют все черты литургического пения. Да, они различаются по звучанию, манере исполнения, характеру мелодического рисунка. Но они имеют одну природу - концентрацию молитвенного смысла и подчинению мелодии тексту. Все остальные виды пения используемые в храмах – есть светская музыка внесенная в стены церкви. Это в первую очередь касается партеса. Вне зависимости от вида гармонизации и происхождения этот пение несомненно является светским и противоречит самой природе литургической музыки. В этой связи хотелось бы обратиться ко всем любителям знаменного пения. Думается, что первоочередной задачей сегодня является распространение и популяризация знаменного пения. Литургическое пение должно перестать быть экзотикой, оно должно, наконец, занять свое первоначальное место - стать музыкальной основой православной службы. Только потом можно спорить о разновидностях знаменного пения, о его различных изводах, способах расшифровки крюков и фит, об использовании наречного или наонного пения. Сегодня в большинстве случаев знаменное литургическое пение не является базисом богослужения, а лишь предметом научного изучения. Поэтому и отношение к нему со стороны рядовых верующих и священноначалия (имеются в виду новообрядцы) как к давно забытой экзотике, предмету хобби отдельных чудаков. Нельзя забывать и о прочих элементах православного литургического пространства, таких как молитвенные тексты, форма священнодействий и таинств, особенности церковного Устава и канонические правила. Вместе со знаменным пением они образуют единое целое, земную икону горнего мира, являют собой неслитное и нераздельное присутствие Божие в земной Церкви. К сожалению, часто приходится видеть обратное. Например, в одном храме, регент изучает рукописи пятнадцатого века, реконструирует мелодии древних роспевов, но при этом сама служба сокращена до неузнаваемости, знаменными мелодиями распеваются акафисты униатского происхождения, латинская пассия. В другом месте, священник украшает храм древними иконами, заказывает за огромные деньги фрески по мокрой штукатурке в стиле 13 века, но при этом коверкает таинства: обливательно крестит, ополовинивает елеопомазание. В третьем храме решают служить всю службу знаменным роспевом, но заменяют текст со старого на новый и даже на русский, а храм обставляют живописными картинами. В таких случаях вряд ли можно говорить о восстановлении полноценного православного литургического чина. С подобной проблемой столкнулись и католики. В 20 веке, когда в католической Церкви была предпринята компания по восстановлению грегорианских песнопений, то оказалось, что современный богослужебный устав римской церкви ни богословски, ни текстологически, ни символически не приспособлен для этого. Возвращаясь к ситуации со знаменным пением в России, хотелось бы видеть не его модернизацию, или создание напевов что называется “по мотивам” знаменного пения, но подлинное его бытование в условиях общего возрождения литургического строя и соответствующих форм богопочитания. И если, скажем, во время таинства венчания поется “положил еси на главах их венцы”, то венцы действительно надеваются на головы брачующихся, а не держаться в воздухе. Если во время таинства крещения поется “во Христа крестистеся, во Христа облекохтеся”, то и просвещаемый действительно погребается вместе в Христом, погружаясь в воду и облекается во Христа и его Воскресение, выходя из воды. Если творится Исусова молитва, то и форма крестного знамения во время нее должна отображать ее догматическое и мистическое содержание - Христа вочеловечившагося и Распятого. Если поется во время погребения “со святыми упокой”, то это молитвенное дерзновение должно совершаться о душе человека верующего во Христа, принесшего еще при жизни добрый плод покаяния. Если же знаменное пение будет употребляться вместе с несоответствующими ему формами богослужения и текстами, то оно перестанет выполнять функцию литургического пения, превратится исключительно в культурологическое явление, в искусствоведческую диковинку, в разновидность музыкального сопровождения, разнообразия ради услаждающего слух молящихся. В этом случае знаменное пение уподобиться дорогому старинному окладу иконы, в котором вместо изъятого образа красуется вырезанная из глянцевого журнала картинка.

И. И. Миролюбов: -Пафос вашего доклада, как я бы сказал, что есть единственно возможный вариант, а остальные, пожалуйста, разойдитесь. Это принципиально не так, это глубокая ошибка. Церковь была разделена в то время, когда в ней существовало очень много разных традиций. В том числе латинская, в том числе западная, в том числе армянская. И воспринимала Церковь все это как единую Церковь. Вы знаете, в каком веке эфиопы откололись от Церкви христианской? А об эфиопском богослужении есть какое-то представление? У них танцы там есть. У них африканское, простите, сознание. Служба нужна для того, чтобы придти к Богу, чтобы человек погрузился в мистическое, в молитвенное озарение. И разные есть культуры, разные есть народы, разные есть менталитеты. Когда мы берем какие-то книги. Ты, наверно, видел Толковую Псалтырь. Там есть толкование одного отца, толкование другого отца, иное толкование… Вся вражда, все безобразие в Церкви происходит, когда кто-то говорит, я знаю один единственный способ как петь, как молиться и как понимать тексты. Так возникает секта, так возникает ересь. То, что вы говорите, с одной стороны, если это пафос возврата к такому древнему строю, я полностью разделяю. Очень важно понять, что сейчас никто не подталкивает Русскую Церковь, это происходит спонтанно. Придти и как-то начинать говорить, да вот тут не так и тут не так. Если хотите, я взойду сейчас на кафедру и скажу, что у вас там не так. В рогожском храме и многих других, с точки зрения поморцев читают “самолетом вверх”. Это что такое? Древнее чтение что ли? Я вам скажу, что так читать Евангелие категорически нельзя. Я в Слободе сейчас нахожусь несколько месяцев и не могу привыкнуть. Для меня это дико. А для них это естественно. Такая категоричность, что только моя школа пения, только мое понимание – вот это не надо, это не по Божьи.

Г. С. Чистяков: - Здесь не говорилось о школах пения. Я специально ушел от вопроса школ пения и манерах погласиц. Речь идет о литургическом пении, соответствующему православному пониманию богослужебной музыки и светской музыке, которую мы можем принести в Церковь, но от этого она церковной не станет. Естественно, что у разных народов, может быть разная богослужебная музыка, но она должна соответствовать литургическому содержанию службы.

И. И. Миролюбов, член комиссии по взаимодействию со старообрядчеством и старообрядным приходам РПЦ МП: - Никто никому ничего не должен. Церковь должна людей приводить к Богу. Если в 17 веке произошло обмирщение и секуляризация службы то это факт. Но это происходило по очевидным, объективным обстоятельствам. И то, что появилась возможность, что люди вот так к этому приходят – к каноническим иконам, к каноническому пению. Людям, которые к этому идут нужно помогать и подсказывать. Они не исходят из понятия ценности службы конкретно 17 века, середины 17 века. Они исходят из другого. У пастыря есть сто человек, то он должен служить так чтобы сто человек шли к Богу. Если у него такая служба, что в начале он стоит один и еще один певчий, и в конце он один, то такого не надо. Хотя и Устав полностью соблюдается.

Любитель древнерусского знаменного пения: - Перед вами бывший партесный регент. Я еще пять лет назад ничего лучше, чем Чесноков или Архангельский не видел. Думаю, что большинство из присутствующих тут здесь не потому, что они такие хорошие, а потому что их привел Господь. И знаменный роспев, как и все остальное, что храме, нужен для того чтобы больше было любви. Если бы тогда, когда я к знаменному роспеву пришел, я услышал немножко агрессивные вещи, это бы просто оттолкнуло. И те люди, которые в храмах сейчас молятся под Архангельского, я их понимаю… Но так – нехорошо. Мы должны говорить и любви и приходе к Богу. У каждого какая-то мера. У каждого свое… Так нельзя…

Г. С. Чистяков: - По-вашему любая музыка имеет право наименоваться литургической. Как тогда мы объясним протестантам, что на церковной службе нельзя играть на гитарах и бить в барабаны?

Любитель древнерусского знаменного пения: - А что, Господь приемлет только чемпионов в каком то беге? Это не нашего уровня, не нашего ума дело. Мы не такие чтобы об этом говорить.

С. П. Пичугин: - Мне, как раз показалось, что доклад был о церковной эклектике. И с этим я совершенно согласен. Возьмем, например, партес. Для меня, молиться под него невозможно. Но говорить, что никому нельзя молиться под партес, я не беру на себя такой смелости. Очевидно, что партес менее молитвенный, чем знаменный роспев. Но ругать партес совершенно бессмысленно, надо объяснять людям, нужно поднимать уровень знаменного роспева. Это должно происходить естественно и нужно набраться огромного терпения.

Еще один любитель знаменного пения: - На съезде идет речь о существовании знаменого роспева в рамках РПЦ. И если он хотя бы где-то звучит, мы не будем ставить условия, чтобы был определенный храм и уставные требования. Хотя он зазвучал хоть где-то, хоть как-то. Поэтому попрошу больше такие вопросы не поднимать. Мы люди здесь грамотные и понимаем к чему это…

Г. Б. Печенкин, председатель оргкомитета съезда: - Из вашего доклада явствует, что только старообрядческая богослужебная традиция может быть богоугодной.

Г. С. Чистяков: - Такого не говорилось.

Г. Б. Печенкин: - Восток, между тем, с которым мы имеем литургическое общение, к вопросу продолжительности богослужения подходит, можно сказать, икономически. На Афоне всенощная с литургией могут длиться 12 часов, а на приходе может служба быть полтора – два часа. Съездите на святую землю и посмотрите, как благодатно там совершается богослужение, как сходит благодатный огонь. Разве это не доказательство того, что истина в православии…

Послесловие:

История бытования знаменного роспева в лоне новообрядческой церкви имела разные периоды. В первое время, в начале XIX века знаменный роспев воспринимался как нечто неполноценное, допустимое лишь в случае значимой церковной нужды, как снисхождение к немощам людей темных и непросвещенных. Знаменный роспев тогда выполнял задачу прочих элементов единоверия, работал на заманивание староверов в господствующую церковь. К концу XIX и особенно в начале XX века единоверцы сделали серьезную попытку реабилитации знаменного роспева. После объявления свободы вероисповедания в 1905 году единоверцы приложили максимум усилий, чтобы доказать новообрядческой церковной общественности самостоятельную ценность знаменного пения и прочих элементов древнерусского и древневизантийского богослужения. Древлеправославные христиане, кстати, до сих пор пользуются некоторыми богослужебными изданиями подготовленными единоверцами. Сегодня энтузиасты знаменного пения РПЦ МП рассматривают древние роспевы с принципиально иной точки зрения. Для них оно, прежде всего, искусствоведческое явление применяемое и приспосабливаемое к богослужению и другим музыкальным целям в зависимости от субъективного вкуса и конкретной ситуации. Прошедшая дискуссия показала, что “любители древнерусского знаменного пения” вообще отказываются признать существование особого, отличного от светского литургического пения. По мнению большинства выступивших, не только знаменное пение, но и партес, и игра на музыкальных инструментах, и даже танцы, в принципе, не противоречат строю православного богослужения. Эта позиция не только калькирует протестантские представления о музыке (как известно протестанты используют для привлечения на богослужения максимального количества людей любую популярную музыку, не исключая и рэп), но и противоречит самой церковной самоидентификации “любителей древнерусского знаменного пения”. Термин “православие” в самой своей основе означает “правое”, “правильное” прославление Господа. Это значит, что в прославлении Бога, в православном богослужении можно использовать только правые, правильные, канонические или как раньше говорили “подобные” (имеющие богоподобную сущность) формы богослужения. Семантический смысл термина “православие” подразумевает существование и “неправославия”, “кривославия”, то есть “неправых”, “неправильных” способов прославления Бога. В этом великое противоречие не только позиции “любителей знаменного пения”, но и всего современного богословия новообрядчества. Признавая допустимым в богослужения всех видов музыки, искусства и символических форм (многие из которых уже давно осуждены как неправые, неправильные и еретические) они тем самым отрицают существование их неправославных видов. Тем самым выхолащивают, девальвируют смысл термина “православие”. Превращают его из исповедания правой веры и правильного прославления Господа в условность, брэнд, торговую марку известного религиозного объединения. Не отрицая существенную ценность движения съездов знаменного пения в деле научного исследования, развития вокальной культуры, создания новых напевок, аранжировок и музыкальных экспериментов, думается, что было бы честнее, если бы организаторы этих мероприятий объявили бы подлинные задачи своего движения, а также и ограничили использование несвойственных этому новому направлению музыки терминов “древнерусский”, “старообрядческий” и “знаменный”. Гораздо точнее было бы употребить такой термин как например “современный новообрядный унисон”. Не вполне логичным кажется и само наименование общества любителей древнерусского пения “во имя святителя Иова патриарха Московского и всея Руси”. Известно, что святитель Иов был весьма строг в вопросах богослужения и не допускал даже мысли об использовании чуждых православию форм богопочитания. Так, не стесняясь формальностями церковной дипломатии патриарх указал грузинскому митрополиту Николе и собору архиереев о богослужебных недостатках грузинской церкви. Среди прочего, блаженной памяти патриарх отметил: “А молящися креститися подобает двемя персты… То есть истинное крестное знамение”. Подготовил Г. Чистяков