Протоиерей Владимир Вигилянский: Люди шли добиваться прозрачности выборов

На митинге 10 декабря на Болотной площади я был в качестве наблюдателя от Общественного совета ГУВД г. Москвы, членом которого являюсь четвертый год.
Пожалуй, это было единственной мотивацией моего появления на массовом мероприятии. Я никогда, даже до моего священства, не бывал на митингах, кроме одного случая – в ночь с 3 на 4 октября 1993 года, когда я дежурил в «Московских новостях» и вышел на Тверскую улицу, чтобы купить что-то к чаю…
Дело в том, что у верующего человека, тем более – у священника, есть другие уникальные способы «влияния» на общественные и политические процессы в стране – это молитва.
Для людей с другой ментальностью такое объяснение не очень понятно. Вспоминаю, как я в 1987 году был посредником между диссиденткой Зоей Крахмальниковой, получившей срок за издание религиозного журнала, и псково-печорским старцем архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), которому передал от нее письмо. Отец Иоанн тогда для Зои Александровны послал целую сумку «святынек» и сказал на словах, чтобы она не беспокоилась, что монастырь за неё уже несколько лет ежедневно молится. Она очень болезненно восприняла это послание и с досадой сказала: «Почему они все боятся власти, даже владыка Антоний, сидя в безопасной Англии, не написал письмо протеста, а сказал, что будет за меня молиться у Престола». Что на это ответишь? Всё равно не поняла бы.
Вот и я утром 10 ноября в день празднования иконы Божией Матери «Знамения» послужил утреню с литургией, а потом молебен с чтением покаянной молитвы, в том числе и об «утолении раздоров в земли нашей». В 12.00 я был уже на Петровке, 19, откуда нас – человек 15 (в группе были разные люди, например, Ольга Костина, Алексей Венедиктов, Елена Панфилова, Тина Канделаки, Маргарита Симоньян, Александр Брод и др.), отвезли одних на площадь Революции, других – на Болотную.
В нашу задачу входило наблюдать за соблюдением законности – как со стороны правоохранительных органов, так и со стороны митингующих. Нам было велено не вмешиваться в конфликты, а только их фиксировать. Пока мы ехали в автобусе, я в уме моделировал ситуации, когда я просто не смогу не вмешаться, когда, например, митингующие будут провоцировать полицейских на ответные действия или когда стражи порядка будут расправляться с подростком или женщиной…
Еще за полтора часа до начала митинга было понятно, что всё идеально подготовлено, что на площади царит радостное и приподнятое настроение у москвичей и очень спокойное и деловитое настроение у полицейских – такое же, какое я видел у охраны в очереди к Поясу Пресвятой Богородицы за две недели до этого.

Ко мне подходили разные люди – знакомые и незнакомые, задавали вопросы – глупые и совсем не глупые, удивлялись, увидев на митинге священника – это и понятно: митинг и священник – «две вещи несовместные».
Кстати сказать, православные участники – прихожане нашего храма – на следующий день, в воскресенье, на исповеди называли как грех приход на Болотную.
Прослушав основных выступающих и заключив, что ничего экстраординарного не произойдет (это было понятно абсолютно всем), я удалился, не достояв до самого окончания митинга. Когда я выходил в сторону «Дома на набережной», обернувшись назад, я оценил количество митингующих: на самой Болотной площади было раза в полтора-два больше народа, чем в сквере, примыкающем к площади, на Лужковском мосту и на набережной напротив площади, вместе взятых. Если площадь по оценке ГУВД вмещает 30 тысяч человек, то всего примерно было около 45-50 тысяч.
Многие выступления мне не понравились своей межпартийной склочностью и голословными обвинениями властей и были похожи, скорее, на предвыборную агитацию и борьбу одних партий с другими, что не соответствовало цели и задаче митинга – «За честные выборы». Таковыми были и некоторые заранее заготовленные плакаты, обвинявшие только одну партию, набравшую большинство голосов на выборах.


Особенно мне эстетически были антипатичны призывы к скандированию довольно глупых и замшелых слоганов, типа «Пока мы едины, мы непобедимы» и «Рабы не мы, мы не рабы». Первый лозунг был бы более уместен на съезде «Единой России», чем для правой оппозиции, известной своей непримиримой склокой между собой. Скандирование слоганов – это типичное манипулирование толпой: способ «разогрева», отключения сознания, притупления ответственности, легкий способ создания «пятиминуток ненависти». Люди, кстати, это понимали, и волны выкрикиваемых лозунгов очень быстро затихали.
В какой-то момент выступающие на митинге стали повторять друг друга, обвинения властей носили всё больше и больше абстрактный характер. Основной пар уже был выпущен в атмосферу, накал этого пара заметно ослабел. Пора было уходить…
Идя по Каменному мосту, я думал, что московские власти мудро поступили, дав возможность москвичам собраться и поделиться своими тревогами, особенно в преддверии мартовских выборов. Хорошо, что они не прислушались к советам радикально настроенных «государственников», в том числе и православных, которые предлагали «не допустить», «подавить», «заткнуть рот». Власть учится держать удар, достойно выигрывать и извлекать уроки из проигрышей. Дай-то Бог!
11 декабря, 2011
По материалам сайта «Православие и мир»
Фото:
Михаил Моисеев
агентство гражданской журналистики „Ридус“
Игорь Подгорный