Корр:
Что Вы думаете по поводу ряда открытых писем, которые появились перед собором с
критикой митрополита Корнилия?
И.
К: Меня взволновал их напряженный градус. Была какая – то растерянность и
подавленность. Конечно, форма открытых писем, широко распространяемых в СМИ не
является вполне нормальным явлением, тем более для такой архиконсервативной
среды как старообрядцы.
К
тому же, если есть гарантия, что в случае направления их на собор, они не были
бы положены под сукно. Как раз ограничения в выражении соборного принципа –
питательная среда для подобного рода писем, которых немало появилось и в лоне
РПЦ.
В
то же время, я бы не стал упрощать, примитизировать, отмахиваться. Легче всего
навесить ярлык, вместо разбора по существу говорить о каких – то кознях, подрыве
и т. п. Я не исключаю со стороны авторов этих писем искренность, мотивы ревности,
тревоги за ситуацию в РПСЦ. Тем более, если учесть недавнее воссоединение
Московского Патриархата с Русской Зарубежной Церковью. После этого события
очень громко стали звучать мотивы триумфализма, эйфории, внешнего имперского
величия.
Мы
столкнулись с этим в Союзе Православных братств, когда члены Союза Православных
Хоругвеносцев стали говорить, что вот цель достигнута, мы объединились, а все остальное
«от лукаваго», вставляет, мол, палки в колеса, нервирует. То есть давайте
торжествовать и ликовать и не омрачайте наше торжество разговорами об опасности
экуменизма, глобализации, о необходимости созыва Поместного Собора и т. д.
Корр:
А как Вы прогнозируете дальнейшее развитие событий?
И.
К: Очевидно, что митрополит Корнилий станет в дальнейшем более осторожным и
сдержанным, будет в большей степени аппелировать к соборному мнению. То есть
искренний порыв к открытости, активизации церковной жизни будет в большей
степени сбалансирован оглядкой на других епископов, Совет митрополии и т. д.
Сложность
еще в том, что общаясь со внешними, не с членами своей Церкви приходится иногда
попадать в неожиданные ситуации, когда требуется быстрая и адекватная реакция.
Корр:
А у Вас были такие случаи?
И.
К: Сколько угодно. Мой неугомонный активизм, жажда познания, тяготение к
исследованию оппозиционных, альтернативных, обособленных и т. д. общностей, не
раз ставили меня в неожиданные ситуации.
Корр:
Например?
И.
К: В начале своего священнического пути была у меня поездка в Молдавию. В
аэропорту меня встречал покойный уже писатель Чащин, а за рулем машины, неожиданно,
местный ксёндз. Этот ксёндз вызвался повозить меня по Молдавии. Побывал тогда я
в женском монастыре в Жабке, у старообрядцев в Куничах и т. д.
И
вот в этих разъездах на одну ночь ксёндз предложил нам ночлег у своего друга –
другого ксёндза, который служил в селе, где было много ссыльных поляков. Утром
пригласили меня в костёл на службу. Молодой ксёндз – такой современный,
раскованный, продукт реформированного католицизма «после 2 – го Ватикана», стал
говорить после службы проповедь с экуменическими реверансами, учитывая мое
присутствие. Помню, что в связи с чем – то даже Аллу Борисовну Пугачеву упомянул.
А потом предлагает выступить мне. Ну я как мог произнес свое свидетельство о
Православии, дипломатично, конечно.
Когда
я закончил, ксёндз мне вдруг предлагает: давайте мы одновременно благословим
народ Божий (есть такая практика у экуменистов – видел на фотографиях). В ответ
я говорю – ну Вы уж сами благословите – у нас нет такого обычая совместного
благословения. Он сам благословляет свою паству и снова ко мне с предложением:
давайте вместе прочитаем Отче наш. Я вновь уклоняюсь и предлагаю прочитать эту
молитву по отдельности.
Другой
случай. Лет 10 назад собрание Союза Православных братств Украины проходило во
Львове у Владыки Августина. Я приехал во Львов с К. А. Фроловым, сотрудником
Института стран СНГ. Присутствовали мы с ним на епархиальном собрании, а потом
выразили желание посетить главу униатов в его резиденции у собора св. Юра.
Встреча произошла. Подарил я тогда кардиналу Гузару лестовку и фото нашего
храма, заверил его, что русские медведи не жаждут маршировать по главной улице
Львова, своих, мол, проблем хватает. Он мне подарил несколько машинописных
листков на украинском языке с изложением позиции униатского епископата в связи
с приближающими выборами. Так вот при встрече и прощании я, кивнув головой,
поспешил ему протянуть руку для рукопожатия, дабы опередить униатского иерарха
занесшего надо мной благословящую десницу.
Но,
увы, успел – таки кардинал совершить микроскопическое крестообразное движение в
направлении меня.
И,
наконец, 3 – й случай. В конце 80 – х, я будучи иеродиаконом, поехал как – то в
Минск. Остановился в епархиальном управлении. Несколько дней служил и питался
за одним столом с митрополитом Филаретом. Владыка собрался ехать в Литву, в
Вильнюс, по приглашению католиков на празднование 600 – летия Крещения Литвы. Ну
и я напросился поехать с ним. Был такой момент во время торжественной мессы, на
которой я конечно не молился, а только присутствовал, тщательно фиксируя в
своей памяти все происходящее. Один из ксендзов, упитанный такой, я еще тогда
грешным делом подумал – и как такая комплекция сочетается у него с обетом
целибата, стал обходить служащих, а потом и гостей с частицей мощей
католического святого, Казимира кажется. Все лобызают, доходит очередь до меня
– ну как думаю лобызать – святой – то сугубо католический, почивший отнюдь не в
эпоху Неразделенной Церкви, как выражаются экуменисты.
Вот
подошел он ко мне, я имитирую некоторое движение вперед. Ксёндз видя что я не
лобызаю мощи, стоит в недоумении, а я с улыбкой показываю, что мол, спаси
Христос, соблаговите пройти дальше.
К
чему я это все говорю? К тому, что открытость, контактность, жажда познаний в
отношении мира инославия – это, как выразился покойный старообрядческий
митрополит Андриан, правда по другому поводу, движение по минному полю – тебя
здесь подстерегают всякие неожиданности и сюрпризы. Так что, владыка Корнилий в
своем порыве укрепить авторитет Старообрядческой Церкви, сделать ее более
открытой и узнаваемой, показать миру духовные ценности, которые хранят
старообрядцы, попал в непростые обстоятельства и, наверняка, пришел и
заключению, что на будущее не помешает больше осторожности и осмотрительности.
Вот, пока только некоторые мои размышления по поводу последнего
старообрядческого собора.