Современное Древлеправославие
Информационный портал о жизни старообрядческих согласий
«Те же самые грабли»
Дата:  01/10/2011 —  Тема:  Мониторинг СМИ
Старообрядцы существуют, общественный раскол налицо. Но ни о том, ни о другом предпочитают не говорить

В середине сентября на телеканале «Культура» вышел сериал «Раскол» — об одном из главных социально-религиозных конфликтов в отечественной истории, когда в середине XVII века в результате реформ патриарха Никона русское православие разделилось на никонианцев и старообрядцев. Сериал оказался неожиданно актуальным, а все его сюжетные составляющие — остросовременными.
Старообрядцы существуют, общественный раскол налицо. Но ни о том, ни о другом предпочитают не говорить

Массы не поймут

Двадцатисерийный фильм о Расколе Николай Досталь снимал несколько лет. Бюджет составил 10 миллионов долларов, по российским меркам грандиозная сумма. Камеры, которые были арендованы для съемок, до этого использовались на площадке «Миллионера из трущоб» — оскароносного фильма про индуистско-мусульманский конфликт в современном индийском обществе. В «Расколе» большинство ролей играют не очень известные актеры; в итоге персонажи у зрителя ассоциируются не с исполнителями, а с их историческими прототипами.

— Что до замысла, то он возник спонтанно, — говорит Досталь. — Я не собирался снимать про Раскол. Но когда я делал фильм о Варламе Шаламове «Завещание Ленина», я прочитал одно из его стихотворений — «Аввакум в Пустозерске». И история Аввакума срифмовалась у меня с историей Шаламова — оба страстотерпцы, один был сожжен, другой выжил, один в Пустозерске, другой на Колыме. А тут возникло встречное предложение от моего брата — продюсера Владимира Досталя: давайте снимать большой фильм, не только об Аввакуме, а о Расколе вообще.

Сперва сериал собирались показывать по телеканалу «Россия-1». Но потом его перенесли на «Культуру».

— Канал «Культура» покрывает меньшую площадь на территории Российской Федерации, — объясняет Досталь. — Вот вам пример: есть такой небольшой город Кириллов, 600 километров от Москвы, сто — от Вологды. Там мы снимали Кирилло-Белозерский монастырь. Я местным жителям говорил: «Ждите картину по каналу “Россия-1“». А оказалось, что будет она по «Культуре», а «Культуру» там обычные телевизоры не принимают, только тарелки. В глубинках тем более «Культуры» нет. А почему решили показывать по «Культуре»? Ну, кто их знает. Они это, конечно, мотивируют тем, что картина непростая, массы, которые смотрят «Россию-1», могут ее не принять, не понять. Но нет худа без добра, зато без рекламных вставок.
Никон Путин и Аввакум Прохоров

«Раскол» вызвал противоречивые реакции. В некоторых православных блогах авторов картины обвинили в том, что они целиком и полностью на стороне раскольников-старообрядцев и откровенно осуждают никониан. Один из авторов пишет: и правильно, что по «Культуре» показали, ее смотрит все-таки более разумная публика, склонная к критическому анализу; а увидела бы картину невинная аудитория «России-1» — разом обернулась бы в старообрядчество.

Выдвигались и более экзотические трактовки. Что молодой царь-реформатор — это, конечно же, Дмитрий Медведев. А суро-вый патриарх Никон — премьер-министр Владимир Путин. Что же до Аввакума, то на его роль подходит любой оппозиционер, чья фамилия на слуху. Например, Михаил Прохоров.

— Какие-то совсем уже примитивные расклады, — смеется Досталь. — Естественно, мы не думали о том, что картина окажется злободневной, современной. Но так само получилось. Действительно, каждые сто лет наступаем на одни и те же грабли. То, что было в XVII веке, повторяется и в XX, и в XXI. «Цель оправдывает средства» — вот жуткий постулат, который преследует нашу страну из века в век.

— А в чем ваш постулат? Что цель не должна оправдывать средства?

—Каждый человек, особенно молодой, должен знать историю своей страны. Вот я хочу, чтобы мы знали правду о своей стране. В XX веке у нас были или мифы, или закрытые страницы. Сверхзадача моих картин на историческую тему — чтобы узнали о штрафниках, чтобы узнали, что был не только Солженицын, но и великий русский писатель Варлам Тихонович Шаламов, чтобы узнали, что есть старообрядцы, которые 350 лет назад ушли в леса, на чужбину, но они есть.

Знаете, что Солженицын говорил о Расколе? Что если бы не было XVII века, может, не было бы и 1917 года. Он считал, что тогда произошел тот раскол во всем обществе, который сопутствовал нам все эти 350 лет. И он писал, что в XVII веке была русская инквизиция, за которую церковь должна была повиниться перед своей паствой. А ведь не было официального покаяния у нашей церкви. Формально на двух соборах, прошедших в ХХ веке, было признано, что можно молиться и двуперстно, и трехперстно. Но настоящего покаяния не было.

Сейчас многие думают, что давно уже нет староверов-раскольников. А они существуют! — продолжает Досталь. — В светлый праздник Пасхи по телевизору часами транслируют службу из храма Христа Спасителя. А почему во время Пасхи не показывают репортаж из старообрядческой церкви, как их главный иерарх митрополит Корнилий ведет службу? Они же тоже православные. Почему мы не признаем, что у нас много конфессий? В мусульманские праздники показывают мечеть, в иудейские — синагогу, а староверов, которые существуют уже сколько веков, живы, здоровы, молятся тому же Богу, какому молимся и мы, не показывают?

В «Расколе» есть своя правда у Никона и своя — у Аввакума. Никто из них не выглядит ни злодеем, ни положительным персонажем. Царь Алексей Михайлович, юный, наивный и какой-то беззащитный, вообще показан невинным мечтателем и даже жертвой. Не его вина, что его грандиозные замыслы обернулись кровью и смертями. Все хотят хорошего, а заканчивается все по Черномырдину, то есть как всегда.

Вроде бы эта безоценочность и всеобщее оправдание — как раз попытка объединить общество и преодолеть раскол. Но на деле она не работает: наше общество расколото до такой степени, что объединяться вокруг безоценочной рефлексии по поводу собственной истории не желает. Ему нужны ярлыки, оценки, правые и виноватые, а лучше — внешний и вполне конкретный враг, как в самых громких исторических сериалах последних лет.

В том же «Штрафбате» Досталя были хорошие штрафники и плохие немцы, плохой особист, и еще где-то на горизонте маячил плохой Сталин, заваливающий врага трупами. В «Исаеве» Сергея Урсуляка хорошие русские люди — будущий Штирлиц Исаев и граф Воронцов — противостояли плохим вражеским спецслужбам. В «Ликвидации» было хорошее УГРО и плохие бандиты, поддерживаемые недобитыми немцами.

А в «Расколе» практически все — жертвы. Причем жертвы нашей собственной истории, которую за 350 лет мы так и не смогли ни принять, ни переварить, ни отрефлексировать.
Чистые староверы

— Вы только объясните им, что это не мы, а они — раскольники, — смеясь, говорит мне отец Сергий. Дело происходит в Бурятии, в деревушке Тарбагатай, воспетой в поэме Некрасова «Дедушка» как «страшная глушь за Байкалом».

Я здесь с группой французских писателей, путешествующих по России, периодически выступаю в качестве переводчика, пытаюсь по мере сил объяснить им разницу между orthodoxes vieux-croyants (православными староверами) и просто orthodoxes (православными). Получается не очень.

Отец Сергий — крепкий коренастый мужчина. В Тарбагатае он своими руками построил музей старообрядческого быта, ни в чем не уступающий лучшим западным образцам. Здесь есть все: одежда, орудия труда, даже самодельная детская коляска. Недалеко от Тарбагатая находится село Большой Куналей. Вместе они входят в главные туристические маршруты Бурятии наряду с Иволгинским дацаном.

Местная ветвь старообрядцев сперва бежала из России в Литву. Когда при Екатерине II Литву присоединили, старообрядцев выслали сюда, в Бурятию, рассчитывая, что они тут погибнут. В советское время по старообрядцам прошелся красный террор. Людей убивали, церкви разоряли. Отец Сергий рассказывает, что ему до сих пор приносят куски стульев, которые были сделаны из икон.

Старообрядческие села не похожи на остальные. Это какая-то бурятская Германия с идеально чистыми улицами, аккуратными домиками и ровными заборами. Конечно, здесь туристический объект, но такой чистоты и порядка нет ни на одном туристическом объекте «большой России».

Для туристов местные жители наряжаются в традиционные костюмы и поют старинные песни. А по улицам бродят обычные подростки в кедах, джинсах и с мобильными телефонами в руках. Они с трудом могут объяснить, чем их вера отличается от «никонианской». Зато охотно говорят о том, как люди все больше интересуются своими корнями и экологически чистой жизнью на природе. Они поедут учиться в городские вузы, а после выпуска кто-то останется в городе, а кто-то вернется в родные села.

В Америке амиши — протестанты, не признающие электричества и бензина, распахивающие на лошадях свои экологически чистые пашни, — предмет культа. Про их отрезанные от мира деревни снимают кино, их высмеивают в популярных юмористических шоу, о них говорят — с гордостью, усмешкой, удивлением. А как часто старообрядцы появляются на российском телевидении?

Раскол: перезагрузка

Вся история нашей страны — сплошная история раскола. До никонианского Раскола была Флорентийская уния. В ХХ веке был раскол между церковью, оставшейся в Советской России, и церковью эмигрантской. Сейчас идет новый раскол — с частью украинского православия. Расколото и светское общество: поиски единой национальной идеи, которые ведутся уже не одно десятилетие, стали таким же предметом для стеба, как модернизация и нанороботы.

В последний раз наша страна объединилась в 2008 году — и не вокруг какой-то идеи, а исключительно чтобы ликовать по поводу победы над Голландией на чемпионате Европы по футболу. Тогда буквально на несколько часов мы стали единой страной и единым народом: завсегдатаи богемных кафе вместе с пацанами с окраин размахивали трехцветными флагами, а скинхеды обнимались с кавказцами. Ближе к утру той радостной ночи единство кончилось, а никаких объединяющих нас идей так и не появилось.

Вряд ли раскол между РПЦ и старообрядческими церквями сейчас главный в жизни нашей страны. Но с Николаем Досталем не поспоришь: о старообрядцах почти не говорят. А их, по разным оценкам, около двух миллионов человек. Целый Нижний Новгород.

— Я не очень люблю слово «сериал», — говорит Досталь. — Хотя сам его для краткости употребляю. Но на самом деле сериал — это то, что можно продолжать до бесконечности. Я же снимаю многосерийные фильмы, у которых не подразумевается продолжения.

Хорошо бы Раскол, который случился в нашем обществе 350 лет назад, не подразумевал продолжения. Но, кажется, все-таки подразумевает.

Николай Николаевич Досталь

Кинорежиссер. Родился в 1946 году в семье кинорежиссера Николая Владимировича Досталя. Окончил журфак МГУ и Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Снял социальную притчу «Облако-рай», получившую в 1991 году несколько призов на фестивале в Локарно, комедию по мотивам рассказа Фазиля Искандера «Маленький гигант большого секса» (1992), экранизировал роман Федора Сологуба «Мелкий бес» (1995), криминальный сериал «Гражданин начальник» (2001). Вышедший в 2004 году сериал «Штрафбат» стал громким событием на российском ТВ и подвергся жесткой критике со стороны военных историков за массу несоответствий.

Константин Мильчин 

"ЭКСПЕРТ ONLINE",
Фото: Семен Кац

http://expert.ru/russian_reporter/2011/38/te-zhe-samyie-grabli/?subscribe




https://staroobrad.ru/modules.php?name=News2&file=article&sid=709