Тема: история России в современном кинематографе (обсуждение многосерийного фильма «Раскол»)

о. Владимир Вигилянский (руководитель пресс-службы МП): Большинство церковных людей и священнослужителей, которые посмотрели многосерийный фильм «Раскол», не высказали резко отрицательных мнений. У каждого человека есть свои претензии, иногда я с ними согласен, а иногда не согласен. Это - частные мнения и если их собрать вместе, то можно сказать, что к фильму относятся положительно.

Не потому, что там расставлены правильно акценты во взаимоотношениях Церкви и государства, никониан и старообрядцев. Люди относятся к фильму, как к художественному произведению, понимая боль, которая была у Николая Николаевича Досталя и Михаила Николаевича Кураева, что нет абсолютно правых и виноватых. Каждому человеку сочувствуешь одинаково, и мастера передали это, как некую боль и трагедию не только персонажа, но и всей России того периода. Я не представляю себе, что существует резко отрицательное мнение, а если и есть, то его нужно сильно и аргументировано доказать.

Ведущие (Виктория Луценко и Владислав Борецкий): Историки критикуют фильм за исторические неточности, но вряд ли стоит обращать на это внимание, а воспринимать его в первую очередь как художественное произведение.

о. Владимир Вигилянский: Я не совсем согласен, что фильм надо рассматривать только как художественное произведение. Исторический аспект тоже очень важен. Это – идеология фильма и его мировоззренческая сторона, философия. Здесь важно правильно расставить приоритеты. Мы являемся свидетелями рождения первого по-настоящему серьезного исторического фильма в нашем современном кинематографе. Всё остальное – или лубок, или бульвар.

Ведущие: Самое главное в фильме «Раскол» - трагедия всего народа, и Никона и Авва'кума. Кстати, как правильно, Авва'кум или Авваку'м?

о. Владимир Вигилянский: Простите меня, я буду называть Авваку'м, я так привык, и так у нас в богослужебных песнопениях. Я с большим почтением отношусь к тем людям, которые называют Авва'кум, но сам буду говорить Авваку'м. 

Ведущие: В какой мере тема раскола актуальна для современной России?

о. Владимир Вигилянский: Любое настоящее произведение искусства всегда современно и актуально, тем более посвященное проблемам взаимоотношения Церкви, государства и личности, трагедии утраты представителями народа общего языка из-за разницы в идеологических установках.  

Эпоха, изображенная в фильме, до сих пор по-разному понимается историками. Режиссер Н. Досталь, по-видимому, ориентировался на оценки событий церковного раскола середины XVII в., данные историком А. В. Карташевым. Но другие историки понимают эти же события по-другому, поэтому историкам верить не стоит.

Владислав Борецкий: Да действительно, у таких знаменитых историков как Соловьева, у Костомарова, у Ключевского, у Грановского, Карамзина, Кизиветтера  разные мнения об этих событиях. 

То, что мы видим в сериале «раскол» - лишь одно из представлений о том, как это было, вынесенное на экран. Можно ли этому верить?

о. Владимир Вигилянский: Да, можно верить. 

Виктория Луценко: В том изложении, как дано в фильме, нет ни правых, ни виноватых, это общая трагедия.

Очень хорошо, что фильм появился именно сейчас, когда мы все на распутье, каждый человек в отдельности, и всё общество в целом. Нам каждому надо определить для себя, каким путем идти, потому что чувствуется, что в обществе существует какой-то раскол.  Лично я себя ощущаю сторонницей никоновской традиции и считаю, что богослужебные традиции исторически обусловлены и могут меняться. Сегодня возвращение к старой традиции кажется так же невозможным, как употребления буквы «ять». Но в то же время допускаю, что ничего нельзя исключать в современном и таком многополярном мире.

о. Владимир Вигилянский: Я с вами в основном согласен, но важна расстановка акцентов.

Мне, конечно, не хватает большего драматизма в фигуре патриарха Никона, и, считаю, должно быть меньше елейности, благостности  в фигуре Аввакума. Ведь, по сути дела, только в конце фильма истинная натура протопопа Аввакума показана. Это прообраз наших революционеров, которые привели к революции. Для него характерны истовость, фанатизм. Даже листовки, которые он писал, раскидывали с колокольни Ивана Великого, что напоминает большевистскую агитацию и пропаганду.

В последних сериях церковному человеку становится понятно, что Аввакум – настоящий еретик. Сидя в землянке, в разговоре со своими соузниками он отстаивает трисущность Бога, что является настоящей ересью. Не триипостасность, а трисущность. Это вообще трибожие, разделение Бога на три части.

Мы исповедуем единосущность Бога, единого в трех ипостасях.

Трисущие – серьёзнейшая ересь, от которой у современных старообрядцев волосы встают дыбом.

Аввакум был настоящий еретик, который совратил огромное количество людей в свою ересь, он являлся провокатором этой ереси. В фильме это показано только один раз, и зритель этого не поймёт, если не знает догматических вопросов.

Я признаю, что Аввакум – гениальная фигура, трагическая фигура, великий писатель.

Но люди до конца не понимают, в фильме это даже не обозначено, что стоит за догматическими заблуждениями Аввакума, сколько человек он погубил как духовник - детей своих, матушку, соузников, боярыню Морозову. Совратил на непримиримость Церкви ради ереси, а не ради отстаивания истинной веры.

Эти моменты очень важны.

Мы только в конце фильма понимаем, насколько была драматичной фигура патриарха Никона. Он не был таким же фанатичным и непримиримым, как Аввакум. Большое достижение фильма – образ царя Федора Алексеевич, который сумел примирить, исцелить душевный надрыв Никона.

В образ патриарха Никона в фильме «Раскол» не верится, потому что там, особенно в начале фильма, много резкого, властного, ходульного. Это вина сценаристов.

Мне очень понравилась сцена – Никон на Соборе, где его не удаётся сломать.

В конечном счёте показался убедительным и образ царя Алексея Михайловича.

Владислав Борецкий: К такой глобальной теме, как тема церковного раскола XVII века, обращались не только светские историки, но и историки Церкви и богословы - о. Георгий Флоровский, Карсавин, Зеньковский. Совпадает ли взгляд светских и церковных историков на проблему раскола?

Виктория Луценко: Светская интеллигенция по традиции сочувствует старообрядцам.

о. Владимир Вигилянский: Да, и иногда с огромным перебором. В качестве примера можно привести высказывание о старообрядцах Александра Исаевича Солженицына, которого я чрезвычайно уважаю, но в данном вопросе он  из-за совестливости и чувства вины перед раскольниками пошел слишком далеко, а Николай Николаевич Досталь, судя по его высказываниям, пошел на поводу у Солженицына.

Но мы, конечно, с сожалением должны думать о том, какие непоправимые и страшные ошибки совершали и власть предержащие, в первую очередь царь, по отношению к раскольникам, и пляшущие под дудочку царя наши церковные власти. Отрубали руки, языки, сжигали, навеки отправляли в темницы и т. д. под иногда совершенно не молчаливое согласие церковных властей. К сожалению, в ходе русской истории наступают на одни и те же грабли, преследуя идеологических врагов и создавая тем самым им мученическую биографию. Создают из малозначащих событий огромные исторические события, которые потом имеют огромное отрицательное значение в жизни общества и государства.

Виктория Луценко: Я думаю, что в тех событиях ни одна сторона не поступала по-христиански, по-православному. Церковь должна была быть источником гуманизма в ту эпоху. Ни Никон, ни Аввакум, ни староверы, ни никонианцы не поступали по-христиански, потому что жизнь человеку отнимать за его веру – это же нехорошо.

о. Владимир Вигилянский: Я, конечно, Вас не осужу и напомню христианскую заповедь  «Не судите, и не судимы будете». Но поспорить с Вашими мыслями готов.

Церковные люди того времени не сами подписывали приговор, а отдавали на суд города, града. Судил град, конечно, при молчаливом согласии деятелей церковных.

В ту эпоху, и очень важно, что фильм это показал, церковное, общехристианское мировоззрение было общим для всей страны, для всех людей. Там неверующих людей не было.

Тем более трагедийными, драматичными были события тех лет.

Недостатки такого отношения к старообрядцам стали ощущать уже в XVIII веке, когда митрополиты Платон и Филарет много раз говорили и писали – если человек верит в Троицу, то какая разница, как он на себя накладывает персты. Главное вера, а не механическое наложение на себя креста. Они уже понимали всю пагубность такого отношения к неким символам, к некоему обряду, которое было и стой, и с другой стороны.

Ведь, по сути, никонианцы были такими же упертыми, как и старообрядцы. В вопросах обряда одна упертость столкнулась с другой упертостью.

Виктория Луценко: Я думаю, сама судьба Никона, его жизненный путь показывают – если ты запускаешь жернова, они по тебе и пройдут, к сожалению.

В Ново-Иерусалимском монастыре, в маленькой комнатке, где в гробнице лежит прах Никона, я думала – был такой живой человек, духовный наставник огромного количества людей, который подарил нам ту веру, которая сейчас нас греет и спасает в трудную минуту.

Царь в своих сомнениях опирался на Никона, а Никон был один, и какая же у него была сила духа, какой он для всех нас пример несения своего креста! Он все-таки остался в веках.

о. Владимир Вигилянский: Я плохой апологет патриарха Никона, для этого надо быть историком, но убежден, что патриарх Никон хотел, чтобы Церковь была вселенской, не разбегалась по национальным углам. Он хотел соединиться с изначальной греческой верой, той, которая была вселенской. Он увидел, что расхождения в обрядах приводят к догматическому исковеркиванию веры. Правка богослужения, приведение его к единству для всех православных людей – это нормальное дело,  только методы были чудовищные.

Виктория Луценко: Благими намерениями нередко выстлана дорога в ад. Реформы Никона надо принять как исторический факт, только пути надо выбирать правильные.

Владислав Борецкий: Наше время подходит к концу, благодарим о. Владимира за беседу.

Интервью радио «Культура» - "Действующие лица": Владимир Вигилянский (23 сентября 2011)

http://www.cultradio.ru/doc.html?id=405466&cid=46